– Что за вздор, не должно быть таких случаев вовсе!

– Вы еще так плохо знаете жизнь… Ко мне приходилПерраш, что живет на углу Старой Голубятни и Феру, ростовщик…

– Ага, ага! – сказал д’Артаньян, начиная кое о чемдогадываться. – Невысокого роста, пожилой субъект самого гнусного облика?Я только что видел, как он выходил в ворота…

– Вот именно, – печально сказала Луиза. –Видите ли, Бриквиль прекрасно помнит о тех деньгах, что сам давал в долг илидолжен с кого-то получить – тут он не ошибется ни на одну минуту, ни на односу… Совсем по-другому обстоит с теми деньгами, которые он сам кому-нибудьдолжен… Короче говоря, он так и уехал, запамятовав, что подошел срок уплаты повекселю. О чем Перраш и нагрянул объявить. Я в жутком положении, в доме неттакой суммы…

– Сколько же он требует?

– Полторы тысячи ливров.

– Черт побери, сто пятьдесят пистолей! – унылопротянул д’Артаньян. – Отроду не держал в руках таких денег… Что жеделать? У вас нет родственников или знакомых, которые могли бы выручить?

– Увы…

– А договориться с ним нельзя?

– Не получится, Шарль. Он с родной матери стребовал быдолг через судейских…

– Ну да, он сразу показался мне душевным идобрым… – сказал д’Артаньян, лихорадочно пытаясь что-нибудь придумать игорестно осознавая, что найти выход он не в состоянии. – Вы говорите, науглу Феру? Нужно что-нибудь придумать…

– Что?

– Вот что, Луиза, – многозначительным тоном сказалд’Артаньян, в голову которому пришла великолепная идея. – Не отчаивайтесь,я скоро вернусь…

И он выбежал из гостиной. По его глубокому убеждению,истинный дворянин в такой ситуации не должен был сидеть сложа руки. Коли ужделишь с женщиной постель, следует принимать близко к сердцу и ее злоключения…Поднявшись к себе, он засунул пару пистолетов за пояс и взял длинный хлыст.Неплохо было бы ради пущего устрашения прихватить с собой Планше с мушкетом, давот беда, у Планше пока что не было мушкета ввиду печального состояния финансовего хозяина…

К дому Перраша он подошел, нахлобучив на нос шляпу и грознопомахивая хлыстом. Шпоры отчаянно звенели при каждом шаге, блестели новехонькиепистолеты, шпага колотилась о ботфорты – а из-под нахлобученной шляпы сверкалинешуточной решимостью глаза и не обещавшая ничего доброго усмешка, старательноскопированная у Рошфора. Д’Артаньян не без оснований подозревал, что выглядитвесьма внушительно – должно быть, это мнение разделял и привратник,шарахнувшийся с дороги, жалобно что-то пискнув.

Ободренный первой победой, д’Артаньян без церемоний вошел вдом и оказался в обширном помещении, судя по всему, игравшем рольприемной, – на стульях у стен сидели с видом просителей несколько человек,в том числе даже один несомненный дворянин. Зрелище это разозлило д’Артаньянаеще больше. "Приемная, прах меня побери! – взревел он просебя. – Как будто этот паршивый буржуа – принц крови!"

К нему тут же подошел слуга и без всякого почтенияпоинтересовался независимым тоном:

– Что вам угодно, сударь?

Вид у него был столь спесивый и чванный, словно он служилкому-то из герцогов, а то и принцев крови. Однако такого обращения д’Артаньянне стерпел бы и от лакея Королевского Дома.

– Мне нужно немедленно видеть вашего хозяина, –сказал он столь же независимо. – Кажется, его зовут Перраш?

– Господин Перраш сейчас изволит быть занят, –сказал слуга, загораживая дверь.

– Черт побери, вы имеете дело с дворянином! –сказал д’Артаньян, закипая не на шутку.

– Знали б вы, сударь, как часто господину Перрашуприходится иметь дело с дворянами… – сказал слуга, едва ли не зевая ему влицо. – Присядьте, что ли, и подождите, а я посмотрю, удастся ли для васчто-нибудь сделать…

– С дороги! – рявкнул д’Артаньян. –Немедленно!

– Сударь, если вам нужда ссуда, ведите себя пристойнее…

– Ну хорошо, – сказал д’Артаньян вкрадчиво. –Судя по вашему выговору, милейший, вы откуда-то из Оверни?

– Предположим, сударь…

– А значит, вы плохо знакомы с обычаями гасконцев,любезный… – тем же тоном, который кто-то по недоумию мог бы даже назватьласковым, продолжал д’Артаньян. – Чтоб вы знали, в наших краях не принятопасовать перед столь наглыми и незначительными препятствиями. Если на дороге уменя стоит такой олух, как ты, мешающий мне пройти туда, куда я непременножелаю попасть…

– Ну, ну! – подначивал слуга, и в самом деле плохознакомый с гасконскими нравами.

– …я попросту отшвыриваю негодяя и высаживаюдверь, – сказал д’Артаньян решительно.

И тут же претворил обещанное в жизнь – могучим ударом кулакаотправил слугу в угол приемной и наподдал по двери ногой так, что онараспахнулась, с грохотом ударившись о стену. Не теряя времени, д’Артаньянворвался в комнату и захлопнул дверь за собой с видом разъяренной богини мщенияиз греческой мифологии, о коей он краем уха что-то такое слышал в те времена,когда отец в меру финансов и разумения пытался еще приобщить сына к азам науки.

Жаль только, что на господина Перраша столь шумное инеожиданное вторжение вооруженного до зубов незнакомца не произвело, нужнопризнать, особенного впечатления. Он так и сидел за столом, заваленнымиспещренными цифирью бумагами, кучками монет различного достоинства и гусинымиперьями, взирая на гасконца словно бы с некоторой скукой.

Именно это как раз и ввергло гасконца в некоторуюрастерянность. Столкнувшись с бранью или вооруженным отпором, он сумел быпроявить себя должным образом, но это ленивое безразличие сбивало с толкупочище, чем любые проявления враждебности.

Впрочем, он быстро овладел собой. Ростовщиков не любятнигде, а в Гаскони особенно. Деньги для захудалых дворян – большая редкость,сплошь и рядом, чтобы их раздобыть, приходится, наступив на глотку гордыне,обхаживать таких вот субъектов, набитых пистолями, и отсюда проистекают разныеунизительные коллизии, а если вспомнить о существовании вовсе уж оскорбляющихдворянское достоинство мерзости вроде процентов, закладных, просроченныхвекселей и торгов, не говоря уж о налагаемых на имущество должника арестах…Одним словом, ярость очень быстро взяла верх над растерянностью.

– Вы, сударь, даете деньги в долг… – процедилд’Артаньян ядовито.

– Совершенно верно, – сказал г-н Перраш. –Если у вас есть необходимость в займе, для этого вовсе не нужно так шуметь,молодой человек, и портить стены…

– Я вам не молодой человек! – рявкнулд’Артаньян. – Я – дворянин из Беарна, кадет рейтаров…

– Здесь у меня бывали и гвардейцы, и особытитулованные, – как ни в чем не бывало сообщил г-н Перраш. – Изложитеваше дело взвешенно и по существу…